Создатель фестиваля «Текстура» и театра «Сцена-Молот» в Перми сразу предупредил, что с Верой они друзья и к интервью не готовились - вопросы и ответы будут рождаться здесь и сейчас. В итоге публика стала свидетелем не интервью, не диалога, не разговора, а полемики на животрепещущие темы: самоопределение поэта, популярность и признание, участие творческих людей в политической жизни страны, их отношение к путинскому режиму, а также работа Полозковой на гомосексуальную аудиторию. «Новости Перми» публикуют выдержки из часовой беседы поэтессы и актрисы с театральным продюсером, режиссером и педагогом.

Эдуард Бояков: У меня есть любимый писатель. Его зовут Владимир Сорокин. Он когда-то издал совершенно невероятные для того времени (это было начало 90-ых) двухтомник и трехтомник. Это было первое собрание сочинений Владимира Георгиевича. Там вместо предисловия было интервью. Я никогда не забуду шок, который испытал, когда прочитал его начало. Вопрос: «Владимир Георгиевич, кто вы?» Ответ: «Мне кажется, я человек». Итак, Вера, кто ты?

Вера Полозкова: Я человек, который пишет тексты. Я не могу на полном серьезе заявить, что я поэт от бога. Мое циничное воспитание не дает такого шанса, но так получилось, что я отношусь к этой категории людей - людей, которые занимаются данным ремеслом.

Э: Тогда естественно будет спросить: и что это такое, по-твоему? и как? и зачем? и почему? и есть ли смысл эту позицию так серьезно воспринимать?

Эту позицию нельзя несерьезно занимать. Это данность какая-то, некоторая физиологическая подробность, которая выдается всем при входе в этот цех, как разрез глаз, как цвет волос. Она обязывает, воздействует, в ней очень много судьбы заложено всегда.

Далее около 10 минут Бояков и Полозкова говорили о том, должен ли поэт заявлять, что он поэт. Вопрос так и остался открытым. К дискуссии уже начали подключаться отдельные зрители, и Эдуард Бояков решил перейти к следующему вопросу.

Э: Как ты думаешь, в чем причина твоей популярности? В чем дело? Подавляющее большинство из нас понимает, что Полозкова поэтесса номер один. Это я говорю не по Гамбургскому счету, не подразумевая какие-то мои филологические, методологические базы. Если говорить просто: ты была у Урганта, вот и всё. Это уровень социальной востребованности, звездности, если хотите. Мне, честное слово, непонятно, за что народ так любит Полозкову! Мне кажется, я имею право этот вопрос задавать. Я люблю поэта Полозкову, люблю твои стихи, но до конца разобраться в феномене популярности я не могу. Они же ведь сложноваты, эти тексты! А любят! Или наоборот, они слишком подростковые иногда - а все равно любят! Что ты думаешь про это? Почему это происходит с тобой? Почему на тебя это бремя ложится?

В: Я, честно, думаю, что я последний человек, который способен здраво ответить на этот вопрос. Как ты понимаешь, столкновение с этой данностью очень сильно влияет на мою жизнь, может быть, как ни на чью другую. Мне однажды на это очень внятно ответил мой близкий друг Саша Гаврилов, который очень заметный и любимый мной критик, составитель моей книжки, которая выйдет в апреле. Он сказал: «Я тебя поздравляю. Я тебе не завидую, потому что умение оказаться в нужное время в нужном месте может быть как большим подарком, так и большим проклятьем. И тебе предстоит выбрать, что случилось с тобой». Мне кажется, что у меня просто хватило силы. Я не знаю - за что. Такие вопросы - пытка для меня…

Очередные комментарии Боякова и его попытки докопаться до сути побудили Полозкову выступить в роли интервьюера.

В: Эдуард, а вам тяжело с Полозковой работать? Она же зазнавшаяся, оборзевшая абсолютно тёлка, считающая себя суперзвездой?

Э (серьезно): Это первый и последний вопрос, на который я отвечу. Она, безусловно, таковой является, но она молодец - она борется, она старается. Именно за счет честности, способности рефлексировать, Полозкова как-то держится пока, противостоит «микробам», «палочкам Коха», которые есть в каждом из нас. А теперь мои вопросы.

На вопрос, в чем причина популярности Полозковой, для многих (я сейчас не про себя) является… как бы это назвать… не латентная гомосексуальность… (Полозкова сделала большие глаза и поменяла положение на стуле, повернувшись к Боякову корпусом и расставив ноги - Л.П.), а присутствие в орбите Полозковой людей, женщин, которые очень сильно себя с этим связывают. <…> Девушки нетрадиционной сексуальной ориентации тебя явно больше любят, чем мужчины традиционной ориентации. И мне кажется, Полозкова очень хитро умеет это использовать. Это не Земфира, которая острая, такой зверек, еж. Полозкова постоянно с этой группой заигрывает: снимается в клипе Сургановой, при этом одевается как абсолютная ролевая модель. Этот очень грамотный пиар, мне кажется, приносит тебе какое-то количество лайков и друзей в фейсбуке, следовательно, купленных книжек. В итоге мы имеет то, что Полозкову приглашает Ургант. Вопрос…
!--…-->

В: Я сейчас сижу и офигиваю от собственной простроенности, продуманности, поразительной проницательности, умения планировать и попасть через клип Сургановой к Урганту. Если бы люди на самом деле знали, какие вообще случайные вещи стоят за всеми этими фактами, то, наверное, было бы в три раза смешнее.

Э: Позволь мне задать вопрос. Мне интересно, насколько, как ты полагаешь, наше поэтическое пространство связано с этими социальными группами?

В: Есть большое количество девушек-лесбиянок, которые пишут об этом замечательные тексты. Я очень косвенным образом знакома с некоторыми из них. В юности процентов 70 моих подруг принадлежали к тематическому сообществу. Мне было интересно с ними, потому что они поразительные, умные, начитанные, яркие. Я заимствовала очень многое из их образа. Мне нравилось, как они выглядели. По моему подростковому ощущению - они были безумно крутыми. Но человек взрослеет, и в какой-то момент мне перестала нравиться эта эстетика. Но у меня сохранилось большое количество друзей, подруг из тематических сообществ. Я их совершенно не воспринимаю как представителей воззрений, ориентаций, они просто дорогие, близкие мне люди.

Как сказал один мой друг: «В жизни я страдал больше из-за собственного роста, чем ориентации. В стране, где такое количество ада происходит - сирот, убийств, бесправия, — заявлять о том, что у тебя какие-то проблемы в связи с твоей ориентацией, это как-то немножко жалко выглядит. Меня гораздо больше беспокоит, что сажают людей без суда и следствия, что говорят моим друзьям, какое хамство творится, чем то, что происходит в России с моим сообществом. От этого я меньше страдаю, чем от информации о людях, сидящих по Болотному делу». Мне кажется, здоровая и честная позиция.

Э: Переходим к политике?

В: Сегодня страшный день. Я знала, что будет трудно, но что настолько…

Э: Какая-то часть людей, которые тебя знают, чувствуют, обвиняют тебя в безразличии к социальному контексту, политике, культурной политике.

В: Слишком большое количество людей, которые совершенно не имеют к этому никакого отношения, занимаются тем, что очень громко перекрикивают новости, которые только что прочитали и таким образом как бы имеют отношение к политической ситуации. Меня приводит это в ужас, потому что события могут быть любой окрашенности, но тот ад, в котором ты выбираешь жить - это только твой выбор. Мне вообще кажется, что чем больше мы повторяем имя Путина, тем больше его материализуем. Человек, который его ненавидит и произносит его имя по восемь тысяч раз, живет с ним в обнимку, не разлипаясь совершенно.

Меня очень трудно обвинить в безразличии к существующей ситуации - я невероятно много времени провожу, читая, анализируя всевозможные материалы по громким социально-политическим темам. У меня есть очень простой вывод: мне кажется, что каждый человек должен заниматься своим делом.

Далее Верочка выразила резко негативное отношение к писателям, которые ввязались в оппозиционно-политическую деятельность, сказала, что они предали свое дело и закончились для нее «как литературные единицы». Эдуард Бояков снова оказался в оппозиции с собеседницей и попытался раскрыть мысль, что люди не всех творческих профессий могут так оставаться в стороне от политики, потому что напрямую от нее зависят - режиссер, балетмейстер, дирижер…

Э: Художник может так жить, поэт может… Говорить, что политика - это зло - значит, оттолкнуть, чуть ли не предать людей других профессий. Я театральный продюсер, я изначально завишу от государственных денег. Пусть главного хореографа и интенданта Большого театра Путин назначает? Мы плюем в огромное количество колодцев. Получается, Большой театр - это путинское. Давайте отдадим Большой театр, Михайловский, Александринский, Союз театральных деятелей, МХАТ… все государственные театры отдадим Путину?

Эти разговоры испортили Вере настроение, и Эдуард Бояков задал последний вопрос, вытекающий из полемики о необходимости участия людей в политической жизни страны: «Сейчас ты много путешествуешь, открываешь мир, как для тебя делится мир - что в России и что не в России? Есть ли там какая-то возможность для работы, жизни, любви, семьи? Надо уезжать - не надо уезжать?»

В: Недавно я была первый раз в Лондоне, это была моя детская мечта. Надо сказать, что остаться в Лондоне - это очень соблазнительная мысль. Там люди ничего не боятся, у них есть возможность планировать свою жизнь на 15 лет вперед, зная, что не изменится ничего, что права собственности неприкосновенны, что территория, на которой они живут, принадлежит их семье на протяжении 700 лет… От эмиграции меня что-то все-таки удерживает. Я толком не могу сказать что. Я точно буду много ездить по другим странам, но переезжать куда-то и перевозить семью, пока совсем не прижмет, я не поеду. Буду стараться выработать такое вещество соучастия, сопричастности, чтобы меня не коробило так. Хотя, когда возвращаешься, уходит время на то, чтоб понять, что здесь вот так и так будет еще очень долго.

В заключение Вера Полозкова прочитала стихотворение «Я пришёл к старику берберу», поблагодарила публику за внимание и сказала, что все сказанное было честным.

Сразу по окончании беседы с поэтессой Эдуард Бояков дал интервью «Новостям Перми», которое вы сможете прочитать на нашем сайте в понедельник.